Рубен Герр: Происходящие в мире перемены многие называют информационной революцией. Действительно, за последние два с лишним десятилетия наблюдается буквально взрывное развитие информационных технологий. Как, по-вашему, все это сказывается на характере человеческой деятельности? Одни полагают, что стало больше творческой работы, другие — что все в среднем по-прежнему, третьи — что люди стали даже менее «творческими», превратились в придаток машин. А что вы думаете на сей счёт?
Дженнифер Трелевич: Я не уверена, что современные информационные технологии оставляют человеку больше времени для творчества. Но и говорить, что с ними работа становится более рутинной, неправильно. Когда мы автоматизируем работу какого-то департамента, люди получают возможность обрабатывать больше документов, делают меньше ошибок, в общем, решают задачи гораздо более эффективно. Быть может, теперь эта работа выглядит рутинной, но прежде для нее потребовалось бы больше сил и времени или более высокая квалификация.
В древние времена, до изобретения плуга, человек вынужден был работать не покладая рук, но ему удавалось лишь с большим трудом прокормить свою семью. Появился плуг, и он получил возможность не только обеспечить себя и близких, но и продать или обменять излишки. Его жизнь стала заметно лучше. Менее рутинной. Более эффективной.
Р. Г.: Однако речь о другом. Творческие наклонности есть у любого человека. Но один придумывает, что-то изобретает или создает новое в рабочее время, для другого работа — не главное в жизни, он исправно делает всё, что ему велят, чтобы заработать на жизнь, а вечером забывает о работе и идет удовлетворять свои творческие потребности…
Некоторые исследователи утверждают, что соотношение между числом людей интеллектуального труда, то есть тех, кто работает головой, и людей-исполнителей либо остается неизменным, либо со временем меняется очень медленно…
Дж. Т.: Мне пришел в голову не совсем обычный пример. В Индонезии есть стартап, который предлагает фермерам платформу для быстрого обмена сообщениями с покупателями в режиме реального времени. Его пользователи знают, на какую продукцию будет спрос в будущем сезоне. Там в сельском хозяйстве работают вручную, но и эта работа становится более эффективной. По-моему, это самый настоящий творческий подход. Главный вопрос в том, что считать творчеством.
Р. Г.: Очень уместный пример! Хорошего ответа на вопрос, что такое творчество, у меня нет, разве что повторить то, что я сказал раньше: творчество — это когда человек сам придумывает, что ему делать здесь и сейчас, а не делает, что ему сказали другие, и не повторяет то, чему он когда-то научился у других. Бизнес — занятие не менее творческое, чем любое другое. При этом хороший бизнесмен работает с гигантскими массивами никак не структурированной информации…
Дж. Т.: И неполной!
Р. Г.: Да, конечно, неполной, в реальной жизни информация полной никогда не бывает. Побеждает тот, кто сумеет увидеть в этой информации то, чего не заметили другие.
Дж. Т.: Да, это действительно очень важно. Информации очень много, но, повторю, она не полна. А рынок непрерывно меняется, конкуренция большая, и решения надо принимать быстро. Руководитель должен знать всё: технологию в своей отрасли, состояние дел у конкурентов и партнеров, психологию клиентов и своих сотрудников. Да и интуиция не на последнем месте. Прежде он мог организовать совещание, собрать экспертов, посоветоваться. Теперь у него очень часто на это нет времени. Да, конечно, инструментарий теперь у него тоже не такой, как прежде: он может воспользоваться мощными программами сбора и анализа информации, может визуализировать результаты. Но это не более, чем инструменты, решение нужно принимать самостоятельно! И если оно оказалось неправильным, отвечать за это приходится ему самому.
Р. Г.: Мы с вами незаметно переключились на новую, тоже очень интересную тему. Характеризуя руководителей, очень часто говорят о квалификации: хвалят за высочайшую, ругают за недостаточную… На мой взгляд это не совсем точно. Речь должна идти скорее о мировоззрении.
Дж. Т.: Да, конечно, квалификация — это в конце концов набор вполне конкретных знаний и умений. Человек должен быть готов воспринимать новое, должен уметь реагировать на непредвиденное. Интуиция не дается человеку от рождения, она приходит с опытом. Хороший руководитель всю жизнь учится — и всю жизнь воспитывает в себе интуицию.
Р. Г.: Однако это было предисловие. А следующий вопрос такой. У вас была возможность наблюдать людей бизнеса по обе стороны океана. Не могли бы вы немного рассказать, как меняется мировоззрение? Как люди приходят к новому пониманию устройства мира? Как надо жить в этом мире дальше? И если возможно, сравнить в этом отношении Россию с другими странами.
Дж. Т.: Нередко говорят, что в России не хватает умения заниматься бизнесом. Я бы сказала, что похожая проблема есть и на Западе. И здесь, и в Америке зачастую приходят очень грамотные увлеченные молодые люди с чем-то, что они считают бизнес-планом. Главный недостаток и здесь и там в том, что на самом деле они не разбираются в рынке. Они рассказывают, что у них есть технология и что у нового продукта не будет конкурентов. Но так не бывает! Либо проблема как-то уже решается, либо проблемы нет, а тогда новый продукт никому не нужен. Технари зачастую не понимают, как продавать свой продукт, свои услуги, свои решения. Клиенту не интересно, насколько ты умный. Инновация — это не новое, красивое, блестящее. Инновация — это что-то полезное. Клиенту важно знать, как с этим новым продуктом он сможет решать свои проблемы. Но во всех странах молодые энтузиасты раз за разом совершают одну и ту же ошибку.
Что касается мировоззрения, это скорее вопрос культуры. Руководитель должен хорошо понимать своих клиентов, а это уже вопрос менталитета. Менталитета, который формируется веками на основании истории, культуры и т. д. Нельзя просто взять человека из другой страны и перевести его в Россию. Нужно, чтобы этот менеджер четко знал культурные особенности страны, в которой он работает, чувствовал своего потребителя.
Р. Г.: Я не совсем это имел в виду. Если мир меняется так быстро, как сейчас, мировоззрение тоже должно меняться. Но как? Поспевает мировоззрение за технологией, отстает от неё, опережает? Когда-то мне довелось работать с научной статьей, авторы которой предлагали оценивать эффективность научных приборов через темпы изменения мировоззрения научного коллектива, который этим прибором пользуется. Думается, аналогичный подход вполне можно применить и к обществу вообще.
Дж. Т.: С этой точки зрения можно сказать, что в России мировоззрение, массовая психология меняется гораздо быстрее, чем на Западе. Приведу простой пример. На Западе городской телефон давно уже стал надежным инструментом бизнеса. В России же, особенно в регионах, еще относительно недавно установить телефон было проблемой. А теперь в регионах люди сразу перешли на мобильные. У многих даже нет городского телефона. В современной России даже бабушки умеют посылать и принимать SMS-сообщения. Вы не поверите, но в Америке все еще в ходу тарифы, которые просто не предусматривают обмена текстовыми сообщениями. Технологии действительно самым серьезным образом влияют на мировоззрение.
Еще один хороший пример — Южная Корея. Там государство внедрило Wi-Fi и широкополосную связь по всей своей территории. И это кардинально изменило психологию населения. Там даже пожилые люди выбирают товары и совершают покупки с помощью смартфонов. Словом, теперь эта страна превратилась в одну из самых технологически развитых в мире.
Р. Г.: Но ведь люди должны быть готовы к переменам?
Дж. T.: Люди адаптируются. Это черта человека. Особенно когда есть такая необходимость и возможность.
Сказанное относится, конечно, не только к мобильным телефонам. Например, многие и в России, и в упомянутой Южной Корее лучше владеют компьютером, чем их коллеги на Западе.
В то же время изменение стиля жизни отнюдь не означает всеобщую унификацию менталитета. И слава Богу! В одной компании, где я работала, в связи с внедрением нового сетевого продукта мы проводили исследование потребительских рынков и установили, что есть серьезные различия. На Западе люди выбирают и оплачивают товары через Интернет и получают их по почте. Они вполне доверяют поставщику и уверены, что получат все заказанное, а в случае недоразумений проблемы легко будут улажены, порой даже без непосредственного контакта с продавцом. В России тоже есть люди, которые оплачивают интернет-покупки безналичным путём. Однако пока гораздо больше таких, которые предпочитают получать товар через курьера, чтобы увидеть его, получить гарантийный талон с печатью и расплатиться наличными. Им так спокойнее. Ситуация, конечно, меняется, но очень медленно. А в Китае все происходит совсем иначе. Они выбирают товар и магазин через Интернет, потом приезжают в магазин, чтобы посмотреть на товар и продавцов, а затем возвращаются домой и покупают уже через Сеть. Для них важным моментом покупки является личный контакт.
В B2B-Center мы обнаружили, что нечто похожее наблюдается и в Турции. Хотя формально Турция более западная страна, в смысле бизнеса она намного восточнее России. В России закупщики ориентированы на эффективность. При выборе поставщика они анализируют нормальные характеристики — цены, сроки поставки, надежность и т. д. В Турции самым важным перед заключением сделки оказывается личный контакт с поставщиком. Этот контакт для них является обязательным условием сделки. Новые технологии — это лишь новое средство работы, позволяющее учитывать особенности традиционного менталитета.
Р. Г.: Словом, в некоторых культурах покупка товара — это не просто обмен денег на товар, это еще и акт межличностной коммуникации, вступление людей в некоторые взаимоотношения. Нечто подобное мне доводилось слышать и об Израиле. Интересно, а об Италии вы ничего не могли бы сказать в этом отношении?
Дж. Т.: Несколько лет назад, когда я занималась консалтингом, мы в Италии встречались с клиентами в офисе, показывали друг другу презентации, всё как обычно. Но окончательные условия сделки согласовывались поздно ночью за столом, на котором было хорошее вино, молодая моцарелла, фрукты.
Р. Г.: Это я к тому, что, быть может, в Турции это был не восточный менталитет, а проявление средиземноморской субкультуры?
Дж. Т.: Может быть и так. В общем, главное в бизнесе — это доверие. Это может быть личный контакт, может быть анализ информации или подтверждение репутации. Мы все идем к одной цели, но разными путями.
Р. Г.: Конечно, в Америке, где есть проработанная система законов, где есть институт attorney (перевод «адвокат» мне кажется не совсем точным), вопрос о личном доверии стоит не так остро, как в других странах, в которых, будем честны, не столь совершенное законодательство и не столь высокое уважение к закону.
Дж. Т.: Действительно, в Америке люди не слишком доверяют друг другу. Адвокатов много, иные говорят, что даже слишком много. Некоторые при каждом своем шаге учитывают риск, что кто-то может подать в суд. Это менталитет.
Различия в менталитетах очень важны для бизнеса. По сути это открывает новое измерение для конкуренции. Конкуренция перестает быть одномерной, и та или иная фирма может получить преимущество, когда начнёт учитывать национальную специфику.
Если говорить о B2B-Center, то у нас нет на западном рынке ни большой доли, ни прямых конкурентов. Там предприниматели предпочитают экономить на зарплате директора по закупкам и для учета возможных рисков при закупке полагаются на услуги страховых фирм. В связи с этим для них не столь важна прозрачность. Совсем не так обстоят дела в России. Здесь конкурентные торги, даже в тех организациях, где это не требуется законодательством, могут принести вполне заметную выгоду. В Европе и США считают вполне приемлемым, если дополнительные затраты при закупках не превышают определенный процент. В то же время в России и странах СНГ, в Турции, в Азии предпринимателей очень волнует эффективность закупок, и они не просто страхуются от какого-то процента потерь. Им выгодно делать свой бизнес прозрачным.
Р. Г.: Интересно. Прежде я думал, что единственный стимул для обеспечения прозрачности бизнеса — это законодательство, которое требует, чтобы открытая акционерная фирма обнародовала максимум информации о себе. Покупатель акций должен знать, что покупает. Оказывается, для прозрачности есть и другие мотивы.
Вот так и получается, что благодаря своему менталитету Россия в некоторых отношениях опережает США.
Большое спасибо за чрезвычайно содержательное интервью.
О компании
B2B-Center — центр электронных торгов, предоставляющий российским и зарубежным компаниям многофункциональный инструмент развития бизнеса за счет эффективной организации торгово-закупочной деятельности.
На сегодняшний день в В2В-Center проведено более 420000 торговых процедур на общую сумму свыше 4,2 трлн. рублей. Количество участников системы превышает 180000 компаний из более чем ста стран мира.
В B2B-Center проводят закупки крупнейшие российские компании: ОАО «Роснано», ОАО «ИНТЕР РАО ЕЭС», ОАО «АвтоВАЗ», ОАО «УК “Объединённая двигателестроительная корпорация”», ОАО «Научно-производственная корпорация Уралвагонзавод», группа компаний «Башнефть», ОАО «Холдинг МРСК», ОАО «Мечел», ОАО «Объединённая авиастроительная корпорация», ОАО «РусГидро» и многие другие.
