Ложь, похожая на правду.

Джошуа Гринбаум: В том, что в наши руки попадает все больше информации, сомнений не возникает. Но значит ли это, что мы приближаемся к истине? К сожалению, правда по-прежнему ускользает от нас. Никогда еще разница между ложной и правдивой информацией не была так важна. И несмотря на то, что определить эту разницу на словесном уровне довольно просто, ввести такое разделение в информационных системах оказывается чрезвычайно трудно.

Ложная правда

Одна из причин, по которой настоящая правда так неуловима, заключается в философской проблеме: чем больше информации человек обрабатывает, тем дальше он удаляется от истины. Узнать правду о том, что происходит на ваших глазах — если вы являетесь наблюдателем, — относительно просто. Для большинства из нас то, что мы видим собственными глазами, обычно и является правдой.
Но в тот самый момент, когда аналитик приступает к изучению информации, которая каким-либо образом была обработана, правда становится крайне субъективной. Располагаете ли вы достаточно полным объемом информации? Из надежного ли источника она получена? Насколько своевременны ваши данные? Понимаете ли вы, как хранятся данные и метаданные, каким образом предполагаете их интерпретировать? Верны ли сравнения или предположения, которые вы делаете в отношении сопутствующих данных? Как только аналитик прекращает наблюдать за ходом событий в реальном времени, степень уверенности, с которой он может ответить на все эти вопросы, начинает уменьшаться. Не имея возможности со стопроцентной убеждённостью ответить «да», человек может указать истину лишь с определенной долей вероятности.

Простым наблюдением в мире бизнеса явно не обойтись, сложные вопросы часто предполагают анализ событий, которые произошли где-то далеко и очень давно. Это значит, что истина становится желанным, но отнюдь не стопроцентным выводом. В результате — 1:0 в пользу лжи.

Вторая причина труднодоступности правды заключается в человеческих слабостях. Мы так часто жаждем правды, что безоговорочно верим тому, что слышим, независимо от надежности источника и достоверности фактов. Именно так происходит, когда люди прибегают к групповому мышлению, консультациям и т. д. Нередко моя работа как консультанта заключается лишь в том, чтобы показать людям, как неверное решение представлялось похожим на правду. Только когда правда приоткрывается, можно начинать процесс вычленения вирусной основы лжи и поиска истины. Это происходит всегда и везде, в любой компании. И вот уже 2:0 в пользу лжи.

Волновой ИТ-эффект

Ну а возросшая автоматизация деловых процессов — в том числе корпоративные приложения — часто превращает маленькую ложь в масштабную катастрофу. Прогремевшая на весь мир история с неполадками в программном обеспечении логистической цепочки компании Nike, которые выразились в отправке миллионов кроссовок не в те пункты, мало того что вынудила фирму пойти на значительное снижение цен — вдобавок она более 2,5 млрд. долларов потеряла в акциях. А произошло все это потому, что неправильная информация о месте назначения товаров на сумму в 100 млн. долларов рассматривалась в качестве непреложной истины. Итак, 3:0 в пользу лжи.

Неверные сведения одной компании могут в режиме реального времени распространиться по всей логистической цепочке, создав сетевой эффект размножения ложных данных и некорректных процессов. И с активизацией использования внешных интернет-услуг, над которыми предприятия имеют минимальный — да и то в лучшем случае — контроль, проблема становится просто устрашающей.
Получается, что в своем стремлении использовать информацию в работе мы забываем включить формальные механизмы, которые могут проверить наши первоначальные предположения. И если вы не хотите сидеть в одиночестве, печально размышляя, куда же могла деться поставка вашего партнера, начните проверять свои первоначальные предположения. А потом задумайтесь над тем, как сделать, чтобы эти предположения не теряли свою истинность в обстановке повышенной автоматизации систем информационных технологий. Увы, но именно информационные технологии привели к тому, что понять, где правда, а где нет, стало трудно как никогда.