Информационные технологии для внутренней работы музея и как средство общения с публикой: несмотря на множество успешных начинаний здесь пока больше вопросов, чем ответов. О концепциях и практике применения ИТ в одном из крупнейших художественных музеев страны рассказывает генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Ирина Лебедева.

Intelligent Enterprise: В каких областях деятельности вы применяете ИТ? Насколько это важно для музея?

Ирина Лебедева: Чаще всего те, кто не знаком непосредственно с работой художественного музея, представляют себе лишь залы, увешанные картинами, молчаливых посетителей и смотрителей на стульчике в углу. На самом деле современный музей больше напоминает крупный производственный комбинат, где кипит разнообразнейшая работа. Стройка и ремонт, научные исследования, организация выставок, издание научной и научно-популярной литературы, финансово-хозяй­ственная деятельность и многое другое. И для поддер­жания всей этой работы информационные технологии становятся все более значимыми, важными.

Применение ИТ у нас распадается на два крупных блока. Один — ИТ внутри музея, для наших внутренних процессов. Другой — как музей представлен в публичном пространстве, как информационные технологии помогают людям знакомиться с нашими коллекциями.

Какие задачи вы решаете ИТ-инструментами в своей внутренней работе?

На внутреннее применение ИТ влияют требования вышестоящих организаций, а также общие требования по повышению эффективности труда. Поэтому для поддержания финансово-хозяйственной деятельности мы опираемся на ИТ-инструменты.

Учет произведений тоже выполняется на основе ИТ: создание базы данных, интеграция с сайтом министер­ства культуры и государственным реестром музейного фонда. В реестре аккумулируются сведения обо всех хранимых объектах, формируется единая информационная база страны. Государственный каталог формируется с 1996 года, его существование было закреплено законодательно. Практика нашего и других музеев по заполнению этого каталога показала, что идея была не совсем верная, и решено было отказаться от каталога с юридическим статусом и перейти к реестру, имеющему статус ин­формационный. Чтобы интегрироваться в этот реестр, мы должны готовить свою базу надлежащим образом.

База состоит из описательной части и большой сложной задачи оцифровки произведений. Кроме того, чтобы сфотографировать и оцифровать произведения, оцифровать архивные документы, библиотечный фонд, нужно провести очень серьезную работу, и она не ограничена фотофиксацией. Самое важное — разработка структуры хранения материала, организация доступа к базе разных категорий пользователей, групп сотрудников, читателей сайта.

Мы оцифровываем инвентарные книги и используем их копии, поскольку для музейных работников это один из основных источников информации. Из них можно узнать, когда и как работа попала в музей, что происходило с ней в дальнейшем… Книги начала века, 20-х годов от постоянного использования разрушаются, ветшают, поэтому теперь мы делаем электронную копию, которую переводим на носитель. Однако если для какой-то особой надобности нужен оригинал, он всегда доступен.

К сожалению, мы не можем взять чье-то готовое решение, не можем непосредственно перенести чужой опыт в свою практику. Большую часть проектирования приходится выполнять самостоятельно исходя из наших собственных потребностей и особенностей. Многое у нас уже есть, но это в основном фрагменты, отдельные части будущего большого знания. Собирать их все воедино, в стройную и непротиворечивую конструкцию нам придется еще долго. Грамотно выстроить логистику информации — вопрос непростой. Мы им серьезно занимаемся.

Мы пришли к пониманию, что нам необходим электронный документооборот. Одна из частных задач, которые мы могли бы значительно эффективней, чем сейчас, решать с его помощью, — подготовка сопровождающих выставки документов, оформление выдачи работ во внешний мир и принятия их обратно на хранение. Документов масса, но велика информационная разобщенность: подразделения заняты настолько разной деятельностью, что подчас практически и не представляют себе задачи коллег. Технические и научные отделы живут своей жизнью, чаще всего не имея перед собой общей картины.

Нам нужен интранет, внутреннее интернет-пространство для обмена информацией, для ее всестороннего обсуждения, для постановки задач и отслеживания хода их выполнения. Вначале потребуется осмысление, разработка структуры. Этот проект у нас в планах. Достигать большего с меньшими усилиями — вот цель нашей внутренней автоматизации.

Чтобы с высоким качеством оцифровать всю коллекцию, нужна высокопроизводительная техника, нужны очень емкие хранилища данных. Тех ресурсов, которые нам выделяет на эти цели государство, тех средств, что мы сами зарабатываем и вкладываем в это направление, совершенно недостаточно. Здесь необходима помощь спонсоров, ведь оцифровка наших сокровищ движется медленно. Работать со спонсорской помощью мы умеем, так как постоянно опираемся на поддержку меценатов в организации выставок. Третьяковка — живая история сотрудничества людей бизнеса и людей искусства, без доброй воли и щедрости предпринимателей и купцов у России такого музея не было бы. Эту традицию мы поддерживаем и развиваем, а если бы ее поддержали и производители ИТ-оборудования, мы могли бы работать значительно успешней.

Галерея во внешнем мире: как могут вам помочь технологии?

Мы все время стараемся наполнить выставочные пространства (не постоянную экспозицию) средствами интерактивного взаимодействия, современными средствами получения информации. Это информационные киоски, табло, экраны. Но здесь есть тонкая грань, которую опасно перейти. Понятно, что все эти ИТ-устройства интересны и привлекательны для молодежи, среди которой особенно много слабо подготовленных зрителей. Мы можем и должны прицельно работать с ними, помочь разобраться в техниках и стилях, разъяснять, знакомить с историей создания произведений. Но при этом нельзя отвлекать зрителя от главного, для чего он пришел к нам: от созерцания. Мы не должны подменять сами произведения информацией о них.

Однако тут возможны интересные эксперименты. На одной из последних наших выставок «Натюрморт. Мета­морфозы» была специальная инсталляция, видеоиллюзия — бабочка, перелетающая с одной картины на другую. Такой прием может помочь зрителю обратить внимание на детали, которые он упустил, увидеть в картинах то, мимо чего почти уже прошел. Ведь зрительский опыт наших гостей зачастую невелик, у них может не быть навыка осмотра музея, выставки, своей собственной привычной манеры знакомиться с полотнами.

Такого рода акценты, поддерживающие внимание, управляющие им, — интересное новое направление в музейной практике. Сейчас появляется много музейных проектов, в том числе в России, где выставочное пространство насыщается информационными панелями, сенсорными киосками и другими носителями информации. Надо понимать, что в музее войны 1812 года, например, без этого не обойтись. Витрина с тремя наградами, совершенно публике не знакомыми, внимания сама по себе не привлечет: тут нужна история, видеоряд, персонажи, пояснения. Вся эта дополнительная информация дает экспозиции новое измерение, расширяет ее, делает более запоминающейся, цельной.

На выставке живописи мы больше рассчитываем не на рациональное, а на эмоциональное восприятие. Поэтому желателен не вал дополнительной информации, а система тонких акцентов, дополнений. Здесь информационные технологии должны помочь зрителю более внимательно и глубоко воспринять произведения.

Поэтому мы стараемся никогда не ставить рядом экран, панель и художественное произведение, чтобы не отвлекать от содержания. Мы много думаем о том, как воспринимать зарубежный опыт. Как посетитель может получить нужную информацию на мобильном телефоне, смартфоне, планшете? Какой должна быть эта информация? Если в залах есть Wi-Fi, то как лучше использовать его? Что пользователь будет делать с этой связью в зале музея? А что мы хотим, чтобы он делал? Пока здесь вопросов больше, чем готовых ответов.

Стоит ли сделать QR-коды для картин? Сначала нам показалось, что это очень полезно, затем, по более глубоком размышлении, мы отказались от этой мысли в пользу идеи выносить информационные материалы в отдельное пространство. В каком формате выносить? На каких носителях? У нас ещё не сложилось исчерпывающих представлений об этом, еще не накоплен достаточный опыт, позволяющий принимать гарантированно удачные, беспроигрышные решения. Пока мы экспериментируем, ищем новые подходы на временных выставках галереи.

У нас действует много образовательных программ. На Крымском валу есть медиацентр. Это отдельное пространство, практически в холле, во всяком случае не в экспозиции. Там можно просмотреть различные дополнительные материалы, в том числе диски, посвященные текущей выставке, и затем приобрести их в киоске.

Есть и еще одна грань применения ИТ в нашем деле. В залах Третьяковки мы постоянно наблюдаем эффект узнавания. Куда прежде всего идут неподготовленные посетители, попадая к нам? Смотреть «Богатырей». Почему? Потому что их все знают. По репродукциям в школьных учебниках, по многочисленным изображениям, причём иногда в самых неожиданных местах. Эта картина для них «как родная». Информационные технологии могут помочь перевести в такой статус больше произведений.

Часть нашей публики бывает в музеях редко, нет у них такой привычки, потребности. Их надо знакомить с тем, что можно увидеть в музеях, чтобы «глаз привыкал к виду», чтобы шедевры становились узнаваемыми. Два года назад у нас был проект с экспозицией репродукций картин 20-го века на улицах Москвы. Как же радовались наши посетители, особенно взрослые, когда находили в галерее подлинники этих полотен, которые они «уже знают», во всяком случае — видели. Существенно, что это были в основном работы начала века, которые неподготовленным зрителем обычно воспринимаются плохо, сложны для него.

Возникает еще один вопрос к ИТ: как лучше знакомить людей с картинами? Через сайт? Как-то еще? Как дать возможность людям заранее, дома, познакомиться с тем, что они собираются смотреть, и затем уже приветствовать их в залах галереи? Где они с радостью найдут уже знакомые им полотна и вспомнят то, что о них знают.

Сайт наш был сделан давно и во многом устарел, мы прекрасно это понимаем и готовимся к его обновлению. Обдумываем концепцию «виртуального музея», ведь не все могут приехать в Москву и прийти к нам. Мы обязаны создать для них условия, чтобы они могли познакомиться с собранием через сеть. Людям с ограниченными возможностями это тоже нужно. Но не просто картинки на сайте. Виртуальные экскурсии, видеоролики, что-то такое, что будет имитировать реальное перемещение в пространстве.

У нас был необычный проект с партнерами из Домодедова несколько лет назад. Репродукции произведений русского авангарда (полотна Казимира Малевича, Марка Шагала, Павла Филонова, Кузьмы Петрова-Водкина и других, всего 24 работы) были представлены на плазменных панелях в виде 3D-изображений. Для этого цифровое изображение расслаивается неким специальным образом, и с разных точек обзора на экране могут быть видны отличные друг от друга ракурсы, изображение полностью преображается. Часть искусствоведов галереи была категорически против, усматривая в этом искажение авторского замысла. Но когда экспозиция была готова, даже нам самим было интересно, поскольку в таком представлении яснее видна логика построения беспредметных композиций художников-авангардистов. Одно из самых распространенных мнений неподготовленных людей по поводу авангарда: «Подумаешь, квадратики пестренькие… я тоже так могу». В трехмерном изображении хорошо прочитывается структура этих произведений, яснее идеи, которые несет такое искусство.

Мы прекрасно отдаем себе отчет, что никакое воспроизведение никогда не заменит подлинника. Но эта выставка в Домодедове привлекла всеобщее внимание, вызвала интерес у далеких от искусства людей, мы получили шанс пригласить их в галерею посмотреть сами полотна. В нашем понимании репродуцирование, цифровое или нет, это либо средство приглашения в музей, либо памятная вещь, воспоминание об уви­денном.

Что сдерживает ваше движение в применении ИТ-средств для популяризации, привлечения и образования публики?

Довольно часто нас спрашивают: а почему вы не сделаете то-то и то-то? Это же так просто. И в Европе везде есть. Да мы знаем, что есть. И знаем, что просто. Но наше законодательство таково, что я часто удивляюсь, что мы вообще что-то умудряемся сделать. Особенно ясно это вижу, когда готовлю годовые отчеты, выступления перед сотрудниками.

Государство нас финансирует, но не полностью. Часть средств мы зарабатываем сами, и очень важна помощь друзей музея, наших спонсоров и меценатов. Проводить выставки с каждым годом становится дороже, и покрывать транспортные и страховые затраты мы не в состоянии. В наших выставках на Крымском валу обычно участвует около двадцати музеев, в том числе зарубежных. Без меценатов мы не могли бы организовать их. Кроме того, в любом проекте, будь то онлайн-экспозиция или оборудование выставки сенсорными киосками, во всей остроте встает проблема кадров. У нас такая же, к сожалению, ситуация, как в академических институтах: возник большой разрыв между молодежью, недавно пришедшей к нам, и старшим поколением сотрудников.

Ведь нужны не только изображения, нужны тексты, пояснения, структура материалов, адекватные технической базе, задачам. Примечательно, что представители ИТ-компаний, приходящие ко мне с предложенем технологических решений, совершенно не отдают себе отчета в том, как это сложно: краткий, емкий, интересный, увлекательно написанный текст. Для нас именно в содержании камень преткновения, а не в технической реализации. Очевидно, что ни для сайта, ни для интерактивных систем взаимодействия со зрителями мы не можем использовать готовые описания из каталогов, научных источников. Всё должно быть написано заново.

Традиционная роль музея — хранение, пополнение, изучение коллекции и ее демонстрация. Помимо этих задач теперь появляется очень много новых, дополнительных. Главная традиция галереи, которую заложил Третьяков, — улавливать потребность общества и стараться на нее ответить. Именно это мы и пытаемся делать, внедряя ИТ.